It doesn’t. have. to match.
Кабинетка оставила море поводов подумать.
Я снова чувствую себя как в камере аврората, и веду себя так же. Я дома, и впервые за очень долгое время Поместье не смотрело на меня осуждающе мертвыми окнами. Да и я, входя внутрь, не ждал, что дом огрызнется на меня засадой или артефактом-ловушкой. Просто склеп. А теперь я, промчавшись по всем комнатам и осознав, что это снова мое, и никто у меня это теперь не отнимет, вдруг почувствовал, насколько я один здесь.
Возвращаться после войны в опустошенный дом всегда представлялось делом нелегким, но я почему-то никогда не думал, что это будет так - обыденно, безчувственно и.. тихо. Как в могиле... как в той камере, в которой мне "повезло" сидеть. Я немею, бродя по коридорам, и против воли начинаю красться, словно вор в чужом доме. Еще немного - и я превращусь в кота, чтобы ступать тише.
В спальне постель под толстым слоем пыли. Разворошенная, тщетно пытающаяся доказать, что здесь кто-то спал. Но я-то знаю, что это все ложь. Достаточно тронуть рукой - и пыль взметнется, развеивая вранье. Я выхожу оттуда, протирая глаза, и говоря себе, что виновата пыль.
Кабинет отца, а позже и мой. И Рабастана, хотя он меньше занимался делами, чем я. Центр дома, второй этаж. Могильная тишина склепа.
- У нас в Поместье даже пикси не заводятся, представляешь?
Слова словно упали во что-то мягкое - звуки были проглочены, задавленные мрачностью помещения. Я осознал это, и понял, что сейчас свихнусь.
Смех, вырвавшийся из моего горла, подтвердил мои догадки - дом сводит с ума. Я представил, что мог бы обращаться так к брату... потом, что к матери, потом - что к отцу. Это меня доканало.
- У нас в Поместье!! У НАС!!!
Истерический приступ смеха. И внезапно полное и ясное понимание, что нет никакого "мы" и никакого "нас", есть только я, и никого больше. Одиночество стучало в висках. Одиночество покрывало все пылью. Одиночество рвало душу. Смех перешел в вой.
Я вою? Я?!? Наверное, это мне снится... странный сон, новый. Сон о рыдающем..мне?.. в сердце мертвого дома. Где бы записать такое...
Я снова чувствую себя как в камере аврората, и веду себя так же. Я дома, и впервые за очень долгое время Поместье не смотрело на меня осуждающе мертвыми окнами. Да и я, входя внутрь, не ждал, что дом огрызнется на меня засадой или артефактом-ловушкой. Просто склеп. А теперь я, промчавшись по всем комнатам и осознав, что это снова мое, и никто у меня это теперь не отнимет, вдруг почувствовал, насколько я один здесь.
Возвращаться после войны в опустошенный дом всегда представлялось делом нелегким, но я почему-то никогда не думал, что это будет так - обыденно, безчувственно и.. тихо. Как в могиле... как в той камере, в которой мне "повезло" сидеть. Я немею, бродя по коридорам, и против воли начинаю красться, словно вор в чужом доме. Еще немного - и я превращусь в кота, чтобы ступать тише.
В спальне постель под толстым слоем пыли. Разворошенная, тщетно пытающаяся доказать, что здесь кто-то спал. Но я-то знаю, что это все ложь. Достаточно тронуть рукой - и пыль взметнется, развеивая вранье. Я выхожу оттуда, протирая глаза, и говоря себе, что виновата пыль.
Кабинет отца, а позже и мой. И Рабастана, хотя он меньше занимался делами, чем я. Центр дома, второй этаж. Могильная тишина склепа.
- У нас в Поместье даже пикси не заводятся, представляешь?
Слова словно упали во что-то мягкое - звуки были проглочены, задавленные мрачностью помещения. Я осознал это, и понял, что сейчас свихнусь.
Смех, вырвавшийся из моего горла, подтвердил мои догадки - дом сводит с ума. Я представил, что мог бы обращаться так к брату... потом, что к матери, потом - что к отцу. Это меня доканало.
- У нас в Поместье!! У НАС!!!
Истерический приступ смеха. И внезапно полное и ясное понимание, что нет никакого "мы" и никакого "нас", есть только я, и никого больше. Одиночество стучало в висках. Одиночество покрывало все пылью. Одиночество рвало душу. Смех перешел в вой.
Я вою? Я?!? Наверное, это мне снится... странный сон, новый. Сон о рыдающем..мне?.. в сердце мертвого дома. Где бы записать такое...
