Обещанная зарисовка.

[lestrange-rood]

***
Это случилось под Липканью, на границе Молдавской ССР и Румынии. Стояла небывалая июньская жара, марево мутило мысли и заставляло мечтать о теньке, прохладной реке и возможности снять амуницию и сапоги.
До штаба оставалось всего каких-то четыре километра, и Гришаня уже надеялся, что рано или поздно их подберут разведчики, но пока вокруг было тихо. Сломанная палочка царапала ногу, впопыхах сунутая в карман штанов, но советский идеолог старался не обращать на это внимание. Сейчас первоочередной его задачей стояло довести раненую девушку до штаба.

«- Обещай мне… обещай, что спасешь Илинку.. она больна.. она не доживет..
- Товарищ, держись, сейчас наши подоспеют, мы вас обоих успеем
- Нет, слушай же!.. я не жилец, а Илинка.. ей всего 18 сполнилось.. спаси сестренку, братец..
Кровь, всюду кровь, из разорванного живота влажно поблескивают кишки, но рука у румынского солдата крепко держит, и глаза горят силой. Гришаня оглядывается, видит девушку, худенькую, хрупкую, забившуюся в уголочек и сжимающую ружье.
- Уведи ее.. спаси.. – и рука настойчиво сует Гришане медицинский пузырек с лекарством. – это для нее… ей каждые полчаса..
- Товарищ! Родной, что ж ты! – на глаза наворачиваются слезы и советский идеолог злится сам на себя за эту роскошь – плакать по румыну на войне, смаргивает соленые капли и сжимает зубы. Румынский солдат затихает, и затихает вместе с ним девушка в уголке, с ужасом глядя на труп брата.»

Жарко.. и ужасно хочется пить, а палочки нет, и во фляге воды нет тоже. Идут безоружные, Гришаня тащит на себе девушку, она одной рукой хватается за русского, а второй прижимает к себе ружье.
«Разряженное.» - с болью думает Гришаня и оглядывается в поисках советских разведчиков.

«Огромные синие глаза, наполненные слезами и ужасом.
«Блуждают зрачки, контузия, что ли… ах да, она же больна..» - Гришаня на всякий случай дал глоток лекарства Илинке сразу. Она вытянула губы трубочкой и покорно выпила, не сказав ни слова.
- Отдайте ружье, барышня, он же не заряженное у вас. – от волнения перешел на старый слог Гришаня, но девушка только всхлипнула, помотав головой, и прижала ружье к себе покрепче. Не рвать же его из руки, еще решит, что убивают, и голосить начнет.»

Остановка. Три километра, Гришаня уже узнавал местность, сам сюда ходил на разведку со Станицкой четыре дня назад. А толку… своих бы позвать, так шуметь нельзя, и палочка сломана. Гришаня усадил Илинку под дерево и сам сел рядом, утирая пот со лба. Изможденная девушка прикрыла глаза и вздохнула. Лекарства в бутылочке оставалось совсем чуть-чуть, и Гришаня начал переживать, что они не дотянут до штаба.
- Илинка.. – осторожно коснулся он ее плеча, и девушка сразу встрепенулась, слушая – твое лекарство скоро кончится.. до нашего штаба недалеко, посидишь здесь, я быстро за помощью сбегаю, приведу медимагов наших. А то своим ходом мы через полчаса не доберемся.
Девушка оглянулась по сторонам и в ужасе схватилась свободной рукой за Гришаню, мотая отрицательно головой и начиная плакать.
- Да не бойся же, тут немцев нет, правда, тут уже наши, наши! Я быстро! – увещевал Гришаня, но рука, вцепившаяся в рукав гимнастерки, держала также крепко, как рука ее брата.

««Чем же ты больна, интересно..» – думал русский и вертел в руках пузырек. Кроме названия на латыни там еще было много мелких пояснений, но все это вместе ничего не давало. Пахло приятно, понятно почему девушка пила не морщась. «Интересно, сладкое или нет..» - Гришаня хотел уже попробовать, но устыдился – что он, здоровый, будет у больной дамы лекарства пробовать из любопытства, его и так тут мало осталось… дотянуть бы. По Илинке не было похоже, что ей лучше, видимо болезнь была серьезной или хронической, но Скворушка конечно лучше бы с этим разобралась..»

Бесполезно. Девушка не отпускала и порывалась встать и идти. Гришаня в отчаяньи оглянулся и увидел неподалеку ручей.
- Погоди же ты. Посиди, я хотя бы воды принесу, пить хочешь? И пойдем.
«Дотащу, если не успеем... Только воды бы попить.»
Илинка вытерла слезы грязной рукой и кивнула.
Гришаня быстро сбегал до ручья, наплескал на себя воды, чтобы хоть как-то прояснилось в голове, наполнил флягу и вернулся. Илинка стояла у дерева, задумчиво глядя на тропинку.
- Ну что, идем?
- Идем.. – раздался тихий шепот.

«Пуля, расколовшая палочку, свистнула над ухом и врезалась в стену, выщербив кусочек кирпича. Мгновенно Гришаня почувствовал себя безоружным и слабым. Это были ощущения, будто только что он потерял друга и товарища.»

- Чуть-чуть осталось, Илинка, держись.. – Гришаня сам еле шел, в жарком мареве плыл воздух, и девушка с каждым шагом становилась все тяжелее. А потом.. вдруг она его оттолкнула с силой. Не ожидавший этого Гришаня споткнулся о корень и упал. И не поверил своим глазам – на него смотрело дуло ружья. Щелкнул взведенный курок, досылая патрон в ствол.
- Ты что делаешь??
«Разряженное же, я проверил!!»
Илинка постепенно меняла очертания.. слегка пузырясь, перестраивалось лицо. И буквально через несколько секунд над Гришаней нависал румынский солдат все в том же платье, которое натянулось и смотрелось очень странно на мужской фигуре. В руках он держал ружье и совершенно другими, темными глазами, смотрел на русского.
Одно долгое мгновение он поднимал ружье к глазам, чтобы прицелиться и положить палец на спусковой крючок. Вдох.
- Петрификус Тоталус!
«Илинка» замер.

Гришаню окружили с разных сторон. Он слышал голос Волкова и Станицкой, докладывающих о проверенной территории, но мог смотреть только в глаза румынскому солдату, так и замершему в этом ужасном мгновении, готовому застрелить того кто перед ним.
Чьи-то знакомые руки подняли Гришаню на ноги и принялись ощупывать, отворачивая от румына.
- Ну ты, хлопец, заставил меня понервничать. Цел?
- Олег Иванович.. это оборотное зелье было! – Гришаню потряхивало от пережитого, и Бухарин его обнял, головой показывая Волкову и Станицкой тащить пленного в штаб.
- Разберемся.
- И патрон.. я проверил! Ружье было не заряжено! Он.. он наверное во рту его держал!
Бухарин хмыкнул:
- Во сволота. И ведь не дошли трохи совсем, что ж он там один делать в штабе собирался..
- Извините меня. Это я его привел.. – идеолог убито поник и отвернулся от командира, пряча какие-то свои чувства по этому поводу. Олег потрепал его по волосам:
- Жив и ладно. Еще и пленного доставил прям под штаб. Не убивайся, Гришань..
- Мне палочку пулей в Липкани разбило.. – совсем тихо признался идеолог.
Олег было нахмурился – палочки на фронте добывались с трудом, а подходящая заказывалась почтой и шла долго, зачастую владелец новую палочку не дожидался. Но потом генерал улыбнулся широко и открыто и снова порывисто обнял идеолога-разведчика:
- Так не голову же, Гришаня! Живем!